Иссечение рубцов на ушах

Одержимая идеей поскорей сделать себе пирсинг и как можно больше, я в 17 лет
проколола себе ухо в 5 местах. Этим не ограничилась, сегодня уже точно не могу
сказать, сколько проколов по всему телу. В уши я по неопытности вставила серебряные
сережки, которые окислились. Теперь вместо уха у меня был синюшный орган, вдобавок
еще и дырявый.
Мама, будучи женщиной тактичной, без доли ехидства заметила: «Я же тебя предупреждала».
Больше к этой теме она не возвращалась. Мне захотелось во что бы то ни стало исправить
ситуацию. Для этого я отправилась в Институт пластической хирургии и косметологии
на Ольховке. Там на мне испробовали все возможные процедуры и в итоге вынесли
вердикт: «Бесполезно. Не поможет даже пластика». Такой приговор меня шокировал.
Мои надежды оправдал Рыбакин. Приведу отрывок из нашей беседы.
— Артур Владимирович,
что-нибудь можно с этим сделать? Мне столько всего наговорили!
— Не знаю, кто и что Вам наговорил, но синеву можно выжечь рубиновым лазером.

— А вырезать все дефекты на коже и на мочке уха, а потом зашить, чтоб было незаметно,
так можно будет?
— Конечно!
Какова была моя радость, когда услышала долгожданное и неожиданное «Конечно»!
И 2 месяцев не прошло, как я стою в холле клиники. Минут 15 посмотрела футбольный
матч, а затем меня встретили и проводили в палату. Доктор Рыбакин осмотрел меня
в коридоре по пути в палату. Через 40 минут я уже лежала в операционной, меня
накрыли
какой-то зеленой бумажкой. В память врезались отрывки фраз:
— Родовой набор, — сказала медсестра.
— Как бы не отрезать вместе с ухом, — ответил Рыбакин.
— Как отрежете, так и пришьете.
— Не приживется же.
— Тогда вставите имплант.
Сделали местное обезболивание. Артур Владимирович начал операцию. Очнулась только
в палате. Как оказалось, прошло всего 30 минут. Потянулась сразу к уху — никаких
следов! Вот так ловкость рук! Только потом поняла, что мне вырезали большой кусок
хрящи.
Ночь после операции мне порекомендовали провести в клинике. Каково было мое изумление,
когда в коридоре я увидела медсестру, которая спала на том самом кресле, в котором
меня оперировали. Представьте, в клинике не было свободных палат! Мои уши распухли
до предела и покраснели, шитые синими нитками. Через несколько дней один из швов
воспалился, образовался гнойный мешок. Ухо горело.
Доктор успокоил меня: «На ушах, как на веках и половых органах, очень сильное
кровообращение, поэтому раны заживут. Следов не останется вообще». Вот и прошел
месяц со дня операции. Мне не верилось, что следов не останется. Парадоксально,
но исчезли именно те швы, о которых так беспокоился Рыбакин. Но судить о конечном
результате рановато. Еще не выпали 3 нитки.