Медицинское спасение для исламских девушек

Зовут меня Суад. Родилась я в строгой арабской семье, точнее, полуарабской. Моя
мать — русская. Живу я в Йемене.
Когда-то в
1970-х отец мой приехал в Россию учиться в медицинском университете. Здесь он познакомился
с моей мамой, Татьяной. Строгие арабские законы не позволяли родителям соединиться
в браке. Лишь путем долгих страданий и многолетних переговоров со стороной отца
моим родителям удалось пожениться.
К тому времени на свет уже появилась я. Мама покинула Россию, и мы переехали
вместе с отцом к нему на родину — в Йемен. Правда, в другой город, подальше от
его родни, так как бабушка Алиа не спешила принимать русскую невестку и внучку.
Мать приняла Ислам и сменила имя на Алима, что в переводе с арабского значит «мудрая».
Меня растили в строгом соответствии с законами Шариата. Я росла настоящей арабской
девушкой, в ограничениях, запретах. Однако это нисколько меня не ущемляло. Ограничения
не воспринимались мной как гнет, это — данность, от которой ты не в праве отказаться.
Мать меня поддерживала. За 13 лет восточной жизни она превратилась в настоящую
арабскую женщину с русской душой.
Но судьба — это столь неожиданное и непредсказуемое чудо. Именно чудо. Я лишний
раз убедилась в том, что порой она испытывает нас на прочность. Мне в качестве
испытания была послана любовь арабского мужчины. Плата за эту любовь — целомудрие.
Мой рассказ сводится к тому, как стоя на краю пропасти, я поняла, не все потеряно.
Медицина творит чудеса.
Ахмед знал, что я не чистокровная арабская девушка. Как истинный мусульманин,
у которого уже были 2 жены, он не мог жениться на мне. Но и заглушить в себе вспыхнувшую
любовь он также не мог. Сердцу не прикажешь. Я лишний раз убедилась, как в противостоянии
любви и религии побеждает вера.



Мы нарушили главное предписание Священной книги. Совершили жестокий грех, предавшись
незаконным утехам плотской любви. За столь жестокий проступок мне грозило не менее
жестокое наказание. В 24 года прощаться с жизнью я была не готова. Мне хотелось
жить.
Единственная возможность скрыть преступление и вернуть себе целомудрие — прибегнуть
к помощи медицины. В нашей стране любые пластические операции запрещены. Провинившихся
лишают жизни или публично подвергают избиению плетьми. Иногда преступника забрасывают
камнями. XXI век не вселил гуманности в людей. Может, это выглядит необычно, но
такова арабская реальность. Для меня эта мера казалась заслуженной.
Несколько недель размышлений о ценности жизни заставили меня прибегнуть к еще
одной лжи. Очередной обман, обман ради спасения, состоял в том, что мне удалось
убедить отца пустить меня с матерью в Россию. Несмотря на строгий запрет местных
властей, нам удалось вырваться из арабского плена и приехать в Москву. Глотнув
российского воздуха, я поняла, что жизнь только начинается, все у меня получится.
Мать узнала все. В том числе и о моем намерении вернуть себе целомудрие. С выбором
клиники мы не медлили. И с врачом определились быстро. Как было приятно, когда
твой врач — твой спаситель, понимает все превратности арабской жизни девушки и
пытается тебе помочь. Войти в положение пациента, понять его — вот это настоящий
профессионализм. Гименопластика — именно так называется операция, которая вернула
мне мою невинность. Выговорить это слово для меня, наверное, было сложнее, чем
решиться на операцию. После долгих попыток и упорных речевых упражнений я научилась
правильно выговаривать название этой операции.
Чего мне только стоило сделать первые шаги. Приехав в Москву, я решила идти до
конца. На первой консультации я плакала, как ребенок. То ли от счастья, то ли
от несчастья. До сих пор не могу разобраться, хотя прошло уже более 4 лет. Опытный
врач рассказала мне про операцию, как она проводится, в каких условиях, что будет
требоваться от меня.



Операция — это, прежде всего, психологическое вмешательство. Медицина вмешивается
в естественный порядок, установленный
где-то на небесах. От этого вмешательства все только улучшилось. Не высохли океаны,
не содрогнулись горы, не разверзлось небо. Все осталось прежним, в том числе и
я.
После консультации у меня было 2 дня для того, чтоб отказаться от операции. Если
собрать воедино тот объем мыслей, который прошел сквозь мою голову, если посчитать
мыслительные операции, которые проделал мой мозг, то все это было бы несравнимо
с мировым человеческим разумом. Уже сегодня, сидя у камина со своим старшим сыном
(Вы удивились?), я смеюсь над тем, что мне пришлось пережить.
Поверьте, тогда мне было не до смеха. Решилась. На операцию я тоже шла со слезами.
Лишь поддержка мамы вернула меня в мир реальный, избавила от депрессии. Спасибо
ей за это большое. Ничего не помню кроме того, как меня завели в
какую-то палату. Последнее, что спросила меня врач перед операцией, было: «Готова?».
Я молчала. Я была готова. И врач это поняла.
Открыла глаза и увидела над собой милое улыбающееся лицо доктора. «Здравствуйте,
девушка!» Вот то, к чему я шла. Ради чего я страдала. «Вы самое невинное создание
на свете», — сказала моя спасительница, — «Как Вы себя чувствуете?» Ответа не
последовало. Все было ясно без слов — я счастлива. Все плохое позади, я словно
заново родилась.
Слова просто пусты и не могут выразить все той благодарности и любви, которые
я испытываю к моему доктору. Все добрые деяния меркнут для меня пред поступком,
помощью этого доктора. Моя жизнь разделилась на 2 части — ужасное «ДО» и счастливое
«ПОСЛЕ».
Это «ПОСЛЕ» уже длится четвертый год. Я поистине счастлива. Я вышла замуж. За
араба. Его мать — тоже русская. Мы русские арабы. Сегодня мой маленький секрет
я вспоминаю как урок судьбы, который научил меня жить.
Я поверила в то, что чудеса творят не только на небесах. Здесь, на Земле, медицина
тоже творит чудеса. Я буду очень счастлива, если мои слова вернут надежду и любовь
тем девушкам, которые попали в такую же ситуацию.