«Пластические феньки» Ильи Сергеева
Корреспондент VseOplastike.ru — Илья Вячеславович, расскажите, как вам, относительно
молодому хирургу, удалось овладеть модной сейчас техникой эндоскопических операций,
которой пока владеет не так уж много хирургов?
Доктор Сергеев — На самом деле пластической хирургией я занимаюсь уже более 10 лет и да, владею
эндоскопическим методом. Эндоскопические технологии почему? Ну,
во-первых, я выходец из общей хирургии, и мы занимались общей хирургией, мы занимались
лабороскопической хирургией. У нас был, скажем так, самый ведущий центр в России
по лабороскопическим технологиям, и некоторые операции, которые проводились у
нас в центре лабороскопически, их до сих пор никто в мире повторить не может.
Когда я стал специализироваться на пластической хирургии, мы в центре объединяли
вопросы эндоскопической и пластической хирургии, то есть началось еще в
1998—99 гг. Таким образом, мы прошли большую школу эндоскопии и я бы не сказал, что
все эндоскопические операции настолько хороши и настолько всем показаны, потому
что у некоторых операций был очень долгий восстановительный период и пациентов
это, конечно, пугало.
Дело в том, что эндоскопия в чистом виде больше остается в пластике верхней трети
лица. Вот уже в пластике средней трети лица нельзя сказать, что эндоскопия творит
чудеса, и нередко лучше открытая подтяжка лица дает лучший эффект. Тут каждому
пациенту нужно подбирать индивидуально, а для этого нужно владеть теми и теми
методами. И поэтому мы стажировались за рубежом и обменивались опытом и в области
пластической хирургии, и в области лабороскопии.
И нельзя сказать, что я сторонник эндоскопического метода, так как на основе
опыта могу сказать, что сколько пациентов, столько и подходов. Если говорить о
том, насколько часто я применяю эндоскопию, то ко мне чаще приходят пациенты,
желающие подтянуть среднюю и нижнюю треть лица. А когда есть излишки кожи и, как
говорится, возраст берет свое, тут уже ни о какой эндоскопии не может быть и речи.
На самом деле понятие эндоскопического метода оно не ново и у меня есть публикации
на эту тему за начало
2000-х гг., когда я еще работал в АО Медицине, читал там лекции об этих технологиях,
как для коллег, так и для пациентов на днях открытых дверей.
Корр. - Вы проходили практику в клиниках США и Израиля, что вам это дало? Чем
отличается их подход к пластической хирургии от российского?
Д.С. - Да, я связывался с докторами, приезжал к ним, но это было не в форме курсов,
а скорее в форме частного визита по обмену опытом. У нас его объемы довольны широки,
это и участие в конгрессах, и личные визиты в частные клиники. На самом деле,
я бы не сказал, что за границей прямо кардинально отличается подход. Скорее подход
различается у каждого хирурга. Нельзя просто повторять за
кем-то. Я считаю, что опыт хирурга должен складываться из многих вещей.
Во-первых, когда ты начинаешь видеть и понимать, чего желает пациент, и можешь ему это
дать, при этом ваши взгляды совпадают, во тогда можно сказать что результат заведомо
будет положительный. И чем больше ты общаешься с другими пластическими хирургами,
узнаешь, как они оперируют, какие методы используют в тех или иных операциях,
тем лучше ты начинаешь компоновать свой опыт.
То есть не то чтобы ты научился и владеешь
какой-то одной методикой и если шаг влево, шаг вправо, тогда уже тяжело. А если ты знаешь
больше методов и умеешь их сочетать, у тебя уже есть свои так называемые «феньки».
С другой стороны, на западе всегда были
какие-то определенные запреты и табу, например в Америке
когда-то шли гонения на силикон и они использовали физраствор на импланты. У нас таких
запретов не было.
Корр. — Как часто вы практикуете эндоскопический метод. Вероятно, для этого у
вас есть
какое-то специальное уникальное оборудование (эндоскоп и пр.)?
Д.С. — Да, специальное оборудование у нас есть, правда его нельзя назвать уникальным,
поскольку существует оно уже давно. Это в основном зарубежное оборудование, адаптированное
под эндоскопическую хирургию: эндоскоп потоньше диаметром, другие ножницы, зажимы.
Но есть и инструменты отечественного производства.
Корр. — Как складываются отношения с коллегами, в том числе владеющими эндоскопической
методикой (встречаетесь, делитесь опытом, обсуждаете результаты)?
Д.С. — Вы знает, ведь одними из первых начали этим заниматься
когда-то питерцы, на единственной у нас в стране кафедре пластической хирургии под руководством
доктора Малахова. Теперь эти технологии приобретают все большую популярность и
появляются специалисты, владеющие ими в Москве. Но на самом деле я бы не сказал,
что особо встречался и обсуждал эту тему с московскими коллегами.
Корр. — Какие еще методики практикуются у вас в клинике, которых не встретишь
у ваших конкурентов?
Д.С. — Ну, мы практикуем все стандартные операции по эстетической хирургии. Но основной
поток составляют операции по ринопластике и увеличению груди.
Ринопластикой я сейчас не занимаюсь. А вот в сфере операций по увеличению груди
существовала такая проблема, что пациенткам приходилось выбирать имплантанты,
ориентируясь на чужие фотографии.
Но одинаковые имплантанты на разных людях смотрятся
по-разному, все зависит от формы груди и др. особенностей. Поэтому 4 года назад, поняв
эту проблему, мы совместно с немецкими программистами начали делать программу
3D моделирования. Она уже готова, и мы ее начинаем активно запускать. И теперь,
имеем возможность смоделировать для каждой конкретной пациентки результат с разными
имплантантами, с учетом ее мягких тканей, изначальной формы грудной клетки, предварительно
внеся индивидуальные данные в компьютер. Таким образом, надев стерео-очки человек
может увидеть готовый результат именно на себе и ему проще определиться с типом
и размером имплантанта.
Корр. — Как вы минимизируете побочные эффекты и последствия операций, сокращаете
реабилитационный период?
Д.С. — Мы, скорее всего, стараемся просто не допускать, чтобы были
какие-то побочные эффекты. Если пациент прошел обследование и пришел к нам здоровым,
и операция прошла быстро и хорошо, то проблем, как правило, не возникает.
Но существует категория «проблемных» пациентов, это люди, перенесшие уже
3—4 операции, с ними всегда сложнее и может понадобиться повторная операция по коррекции.
А так реабилитационный период проходит у всех, как правило, одинаково, мы уже
знаем все возможные сложности и готовы к ним. После операции мы наблюдаем пациента
еще в течение года.
Корр. — Сколько примерно операций в месяц вы проводите?
Д.С. — Обычно около
30—40 в месяц.
Корр. — Какие операции пользуются наибольшей популярностью?
Д.С. — Наибольшей популярностью на первом месте — увеличение груди, на второе место
я бы поставил липосакцию и амбинопластику (пластику живота), их все больше становится
и на третье место уходят подтяжки лица, глаз.
Корр. — Какова в среднем ваша среднестатистическая пациентка, опишите примерно
(возраст, соц. Статус, род занятий).
Д.С. — В основном в среднем приходят девушки в возрасте
25—30 лет на увеличение груди. В том же возрасте приходят на липосакцию, на абдемопластику
чаще приходят женщины постарше, после 30. На липосакцию приходят молоденькие девушки,
которые не могут избавиться от галифе, нижней части живота. Ну, на подтяжку уже
приходят женщины после 40 лет. Абсолютно разные. Очень часто приезжают из других
регионов,
из-за границы, поэтому сложно сказать.
Корр.— Есть ли среди ваших пациентов известные люди?
Д.С. — У меня много было спортсменов, чемпионов мира, мастеров спорта.
Корр. - Соотношение женщин-мужчин?
Д.С. — На самом деле мужчин крайне мало бывает, ну может быть за год
1—2 мужчины. И то это в основном молодые люди в возрасте
15—16 лет, которым хочется поправить оттопыренные уши.
Корр. — В 2006 году вы получили премию Грация Открытие года как лучший хирург,
какие ваши достижения позволили добиться такого результата? Что изменилось после
этой номинации в вашей жизни?
Д.С. — Премия Грация проводилась впервые в прошлом году. Она вручалась по итогам
интернет-голосования пациентов. Сказать, что
что-то кардинально изменилось, не могу: поток, как был большой, так и остается, операции,
как старались делать всегда качественно, так и делаю качественно. Просто продолжаю
делать свое дело.
молодому хирургу, удалось овладеть модной сейчас техникой эндоскопических операций,
которой пока владеет не так уж много хирургов?
Доктор Сергеев — На самом деле пластической хирургией я занимаюсь уже более 10 лет и да, владею
эндоскопическим методом. Эндоскопические технологии почему? Ну,
во-первых, я выходец из общей хирургии, и мы занимались общей хирургией, мы занимались
лабороскопической хирургией. У нас был, скажем так, самый ведущий центр в России
по лабороскопическим технологиям, и некоторые операции, которые проводились у
нас в центре лабороскопически, их до сих пор никто в мире повторить не может.
Когда я стал специализироваться на пластической хирургии, мы в центре объединяли
вопросы эндоскопической и пластической хирургии, то есть началось еще в
1998—99 гг. Таким образом, мы прошли большую школу эндоскопии и я бы не сказал, что
все эндоскопические операции настолько хороши и настолько всем показаны, потому
что у некоторых операций был очень долгий восстановительный период и пациентов
это, конечно, пугало.
Дело в том, что эндоскопия в чистом виде больше остается в пластике верхней трети
лица. Вот уже в пластике средней трети лица нельзя сказать, что эндоскопия творит
чудеса, и нередко лучше открытая подтяжка лица дает лучший эффект. Тут каждому
пациенту нужно подбирать индивидуально, а для этого нужно владеть теми и теми
методами. И поэтому мы стажировались за рубежом и обменивались опытом и в области
пластической хирургии, и в области лабороскопии.
И нельзя сказать, что я сторонник эндоскопического метода, так как на основе
опыта могу сказать, что сколько пациентов, столько и подходов. Если говорить о
том, насколько часто я применяю эндоскопию, то ко мне чаще приходят пациенты,
желающие подтянуть среднюю и нижнюю треть лица. А когда есть излишки кожи и, как
говорится, возраст берет свое, тут уже ни о какой эндоскопии не может быть и речи.
На самом деле понятие эндоскопического метода оно не ново и у меня есть публикации
на эту тему за начало
2000-х гг., когда я еще работал в АО Медицине, читал там лекции об этих технологиях,
как для коллег, так и для пациентов на днях открытых дверей.
Корр. - Вы проходили практику в клиниках США и Израиля, что вам это дало? Чем
отличается их подход к пластической хирургии от российского?
Д.С. - Да, я связывался с докторами, приезжал к ним, но это было не в форме курсов,
а скорее в форме частного визита по обмену опытом. У нас его объемы довольны широки,
это и участие в конгрессах, и личные визиты в частные клиники. На самом деле,
я бы не сказал, что за границей прямо кардинально отличается подход. Скорее подход
различается у каждого хирурга. Нельзя просто повторять за
кем-то. Я считаю, что опыт хирурга должен складываться из многих вещей.
Во-первых, когда ты начинаешь видеть и понимать, чего желает пациент, и можешь ему это
дать, при этом ваши взгляды совпадают, во тогда можно сказать что результат заведомо
будет положительный. И чем больше ты общаешься с другими пластическими хирургами,
узнаешь, как они оперируют, какие методы используют в тех или иных операциях,
тем лучше ты начинаешь компоновать свой опыт.
То есть не то чтобы ты научился и владеешь
какой-то одной методикой и если шаг влево, шаг вправо, тогда уже тяжело. А если ты знаешь
больше методов и умеешь их сочетать, у тебя уже есть свои так называемые «феньки».
С другой стороны, на западе всегда были
какие-то определенные запреты и табу, например в Америке
когда-то шли гонения на силикон и они использовали физраствор на импланты. У нас таких
запретов не было.
Корр. — Как часто вы практикуете эндоскопический метод. Вероятно, для этого у
вас есть
какое-то специальное уникальное оборудование (эндоскоп и пр.)?
Д.С. — Да, специальное оборудование у нас есть, правда его нельзя назвать уникальным,
поскольку существует оно уже давно. Это в основном зарубежное оборудование, адаптированное
под эндоскопическую хирургию: эндоскоп потоньше диаметром, другие ножницы, зажимы.
Но есть и инструменты отечественного производства.
Корр. — Как складываются отношения с коллегами, в том числе владеющими эндоскопической
методикой (встречаетесь, делитесь опытом, обсуждаете результаты)?
Д.С. — Вы знает, ведь одними из первых начали этим заниматься
когда-то питерцы, на единственной у нас в стране кафедре пластической хирургии под руководством
доктора Малахова. Теперь эти технологии приобретают все большую популярность и
появляются специалисты, владеющие ими в Москве. Но на самом деле я бы не сказал,
что особо встречался и обсуждал эту тему с московскими коллегами.
Корр. — Какие еще методики практикуются у вас в клинике, которых не встретишь
у ваших конкурентов?
Д.С. — Ну, мы практикуем все стандартные операции по эстетической хирургии. Но основной
поток составляют операции по ринопластике и увеличению груди.
Ринопластикой я сейчас не занимаюсь. А вот в сфере операций по увеличению груди
существовала такая проблема, что пациенткам приходилось выбирать имплантанты,
ориентируясь на чужие фотографии.
Но одинаковые имплантанты на разных людях смотрятся
по-разному, все зависит от формы груди и др. особенностей. Поэтому 4 года назад, поняв
эту проблему, мы совместно с немецкими программистами начали делать программу
3D моделирования. Она уже готова, и мы ее начинаем активно запускать. И теперь,
имеем возможность смоделировать для каждой конкретной пациентки результат с разными
имплантантами, с учетом ее мягких тканей, изначальной формы грудной клетки, предварительно
внеся индивидуальные данные в компьютер. Таким образом, надев стерео-очки человек
может увидеть готовый результат именно на себе и ему проще определиться с типом
и размером имплантанта.
Корр. — Как вы минимизируете побочные эффекты и последствия операций, сокращаете
реабилитационный период?
Д.С. — Мы, скорее всего, стараемся просто не допускать, чтобы были
какие-то побочные эффекты. Если пациент прошел обследование и пришел к нам здоровым,
и операция прошла быстро и хорошо, то проблем, как правило, не возникает.
Но существует категория «проблемных» пациентов, это люди, перенесшие уже
3—4 операции, с ними всегда сложнее и может понадобиться повторная операция по коррекции.
А так реабилитационный период проходит у всех, как правило, одинаково, мы уже
знаем все возможные сложности и готовы к ним. После операции мы наблюдаем пациента
еще в течение года.
Корр. — Сколько примерно операций в месяц вы проводите?
Д.С. — Обычно около
30—40 в месяц.
Корр. — Какие операции пользуются наибольшей популярностью?
Д.С. — Наибольшей популярностью на первом месте — увеличение груди, на второе место
я бы поставил липосакцию и амбинопластику (пластику живота), их все больше становится
и на третье место уходят подтяжки лица, глаз.
Корр. — Какова в среднем ваша среднестатистическая пациентка, опишите примерно
(возраст, соц. Статус, род занятий).
Д.С. — В основном в среднем приходят девушки в возрасте
25—30 лет на увеличение груди. В том же возрасте приходят на липосакцию, на абдемопластику
чаще приходят женщины постарше, после 30. На липосакцию приходят молоденькие девушки,
которые не могут избавиться от галифе, нижней части живота. Ну, на подтяжку уже
приходят женщины после 40 лет. Абсолютно разные. Очень часто приезжают из других
регионов,
из-за границы, поэтому сложно сказать.
Корр.— Есть ли среди ваших пациентов известные люди?
Д.С. — У меня много было спортсменов, чемпионов мира, мастеров спорта.
Корр. - Соотношение женщин-мужчин?
Д.С. — На самом деле мужчин крайне мало бывает, ну может быть за год
1—2 мужчины. И то это в основном молодые люди в возрасте
15—16 лет, которым хочется поправить оттопыренные уши.
Корр. — В 2006 году вы получили премию Грация Открытие года как лучший хирург,
какие ваши достижения позволили добиться такого результата? Что изменилось после
этой номинации в вашей жизни?
Д.С. — Премия Грация проводилась впервые в прошлом году. Она вручалась по итогам
интернет-голосования пациентов. Сказать, что
что-то кардинально изменилось, не могу: поток, как был большой, так и остается, операции,
как старались делать всегда качественно, так и делаю качественно. Просто продолжаю
делать свое дело.
1 комментарий