Хирург должен быть в штанах терапевта

Красота... О ней говорят, спорят, мечтают. Ею восхищаются. Ее ищут порой на протяжении
всей своей жизни. Потому что красота — это божественный дар, это волшебство, чудо,
извечная тайна. И я думаю, никто не может ответить на вопрос «что такое красота?»
лучше, чем поэты и... пластические хирурги! Именно эта мысль привела меня в кабинет
Александра Викторовича Грудько — одного из ведущих пластических хирургов страны. Туда, где красота каждый день,
снова и снова спасает мир... его руками!
Корр.: Александр Викторович, Ваша профессия уже сама по себе вызывает поток вопросов,
но поскольку ответить на все из них в рамках одного интервью невозможно, давайте
поговорим о редукционной маммопластике. Расскажите, что это за операция и кому
бы Вы ее посоветовали в первую очередь?
Александр Грудько: Такая операция делается, когда у женщины слишком большая грудь: четвертого,
седьмого, или даже восьмого размера. При этом на первый план выходит вопрос не
только и не столько эстетики, сколько здоровья, т.к. большая грудь вызывает значительный
дискомфорт. Девушка может быть молодой, красивой, со стройной фигурой, но при
этом с грудью шестого размера. Ей тяжело. У нее остеохондроз, болит спина, не
прекращаются головные боли, и поэтому выбор в этой ситуации у нее не велик: либо
запастись терпением на всю оставшуюся жизнь, либо решиться на операцию по уменьшению
груди и тем самым избавить себя от проблем со здоровьем и подбором белья. Асимметрия
груди, когда одна молочная железа, к примеру, третьего размера, а вторая шестого,
тоже, к сожалению, не редкость.
Я не имею права экспериментировать с человеческим
здоровьем и красотой!Когда одна из них при этом еще и опущена, делается
уменьшение одной груди и подтяжка другой. Но бывает и другая ситуация — когда
одна грудь большая, а другая маленькая, но не опущенная. И тогда, чтобы достичь
идеальной симметрии, нужно уменьшать одну грудь и увеличивать другую. При необходимости,
которая часто возникает при опущенной груди, выполняется и уменьшение ареолы.
При этом задача хирурга — не просто перекроить и заштопать, а сохранить красивую
грудь с минимальным количеством рубцов. Другими словами, подарить женщине то,
чем недостаточно щедро одарила ее природа. После проведения этой операции у женщин
волшебным образом пропадают боли, они получают возможность выбирать белье по своему
вкусу и не стесняться раздеться.
Корр.: Александр Викторович, а какие существуют методики по уменьшению груди?
Александр Грудько: Поскольку грудь у всех разная, то и методики проведения операции технически
различаются, исходя из каждого конкретного случая. В нашей клинике мы используем
методики, позволяющие сохранить максимально естественную форму груди с минимальным
количеством рубцов. Но первое, чему уделяется особенное внимание, — это индивидуальный
подход к каждому пациенту. Например, в случае, когда нужно уменьшить верхний склон,
удаляется часть железы сверху, уменьшаются ареолы и формируется красивый нижний
склон, в результате чего форма груди обретает эстетическую завершенность. Но следует
помнить и о том, что уменьшение груди тоже не бесконечно. Отрезать грудь и зашить
— недолго. Но будет ли это красиво? Вряд ли.
Исходя из возможностей современной пластической хирургии, в большинстве случаев
грудь можно уменьшить до желаемого пациенткой размера. Если имеет место незначительная
асимметрия, то, соответственно, удаляется ровно столько ткани, сколько требуется
для того, чтобы добиться идеального соответствия правой и левой молочной железы.
Таким образом, с
6-7 размера грудь вполне реально уменьшить до второго-третьего. Но при этом все
наши манипуляции сводятся к тому, чтобы сохранить эстетичную форму груди, а, стало
быть, я отвечу на Ваш вопрос так: мы используем разные методики, но при этом оставляем
рубец исключительно только вокруг ареолы и на нижнем склоне. В исключительных
случаях рубец находится только вокруг ареолы и в складке, но при этом на нижнем
склоне грудных он отсутствует.
Корр.: Александр Викторович, в какой срок происходит процесс заживления?
Александр Грудько: После проведения данной операции женщина день или два находится в стационаре
под пристальным наблюдением специалистов. Полностью же швы снимаются через
10-14 дней, в течение которых наши пациентки не реже, чем раз в
3-4 дня приезжают к доктору на регулярный осмотр. Также в течение первых трех месяцев
будет необходимо носить белье — сначала специальное компрессионное, а потом любое
спортивное, чтобы максимально поддерживать грудь, снимая напряжение со швов. При
грамотном соблюдении рекомендаций врача от незначительных, характерных для послеоперационного
периода синяков и корочек уже где-то через месяц не останется и следа. В то время
как к работе можно приступать уже через
7-10 дней.
Корр.: То есть данная операция проводится в один этап и не требует дальнейшей коррекции?

Для меня пластическая хирургия — это не станок для
зарабатывания денег, не конвейерное ремесло, а искусство, в которое я вкладываю
всего себя, свой труд, свои старания и душу...Александр Грудько: Это обсуждается индивидуально. К сожалению, случается, что не все пациенты достаточно
ответственно относятся к выполнению рекомендаций врача, забывая о том, что это,
прежде всего, операция. И отнестись к ней нужно серьезно. Пациент должен помочь
хирургу. А его помощь — это, в первую очередь, соблюдение рекомендаций доктора
и никакой самодеятельности. Бывает, кто-то нарушает режим, допускает неприемлемые
для периода реабилитации физические нагрузки, что зачастую приводит к неправильному
рубцеванию ткани. Вот в таких случаях требуется повторная корректирующая операция,
которую с легкостью можно было бы избежать, более внимательно относясь к предписаниям
хирурга. Что касается повторных операций, то они, как правило, проводятся через

7-10 лет у пациенток, грудь которых опустилась.
Корр.: А в предписание, видимо, входит какой-то конкретный курс лекарств для реабилитации?

Александр Грудько: Антибиотики, обезболивающие, средства для профилактики дисбактериоза. Другими
словами, стандартный набор реабилитационных мер. В каком-то специальном курсе
реабилитации просто не возникает необходимости.
Корр.: Существуют ли какие-либо возрастные ограничения для проведения этой операции?

Александр Грудько: Нет. Ограничения существуют только по состоянию здоровья. Если повышена температура
— нельзя, астма в период обострения, пилонефрит, нарушение свертываемости крови
— аналогично. Но, в основном, на операцию приходят здоровые люди, а если у них
и есть какое-либо хроническое заболевание, то в период ремиссии. Но никто и никогда
не рискует здоровьем пациентки, ведь это — не необходимость, она может жить и
с этой грудью. Что касается противопоказаний, то здесь, как и при любой другой
операции, проводится подробнейшее предварительное обследование пациента, на основании
которого делаются выводы о целесообразности хирургического вмешательства. К примеру,
при развивающейся онкологии молочных желез, разумеется, этого делать нельзя. Но
в таких случаях человеку, как правило, уже не до красоты. Также немаловажным фактором
является стабильность веса пациентки. Если она пришла на операцию с весом 100
кг, но в будущем планирует похудеть, то именно тогда, когда она похудеет, и проводится
данная операция. В противном случае при резкой перемене веса грудь снова опустится.

Корр.: А влияет ли эта операция на способность к лактации?
Александр Грудько: Как правило, женщины, обращающиеся к нам с такой проблемой, уже изначально не
могут кормить грудью. Грудь первого-третьего размера изначально лучше приспособлена
к лактации, чем грудь шестого-восьмого размера.
Корр.: А как происходит сам процесс операции?
Александр Грудько: Для начала мы делаем все для того, чтобы полностью исключить возможность осложнений.
И только в том случае, если предварительное обследование не выявило никаких противопоказаний,
приступаем непосредственно к самой операции, по завершению которой, независимо
от самочувствия пациентки, переводим ее в реанимацию. Делается это для того, чтобы
исключить даже малейшую вероятность риска для здоровья женщины. Там она находится
до тех пор, пока не придет в себя, и только после этого ее переводят в палату,
где какое-то время (обычно это день или два), мы наблюдаем за ней.
Корр.: Александр Викторович, бывают ли в Вашей практике пациенты, которые не совсем
отдают себе отчет в том, что хотят, а результат, пусть даже идеальный по медицинским
меркам, потом не оправдывает себя в их глазах?
Александр Грудько: Такую вероятность мы обсуждаем с клиентами во время предварительной консультации.
Ведь, действительно, бывает так, что пожелания клиента не совпадают с его возможностями,
что, как правило, продиктовано индивидуальными особенностями каждого конкретного
случая. В таких ситуациях мы считаем необходимым предупредить пациента заранее,
что результат может не оправдать его ожидания, исходя из таких-то и таких-то причин.
Если пациент обучается, слышит хирурга, то проблем не будет, так как мы предсказываем
результат заранее. Ведь консультация и предназначена для того, чтобы объяснить
человеку, как это делается, и, если он не понимает, — научить его. Но если пациент,
несмотря на рекомендации хирурга, продолжает настаивать на заведомо неудачном
варианте, мы отказываемся от операции.
В одном фильме показывали, как за кардиохирургом
прислали вертолет из другой страны, потому что таких, как он, больше не было.
И мне захотелось в хирургии стать таким же, как он... Ведь, как гласит
известная пословица, всех денег не заработаешь. И для меня пластическая хирургия
— это, в первую очередь, не станок для зарабатывания денег, не конвейерное ремесло,
а искусство, в которое я вкладываю всего себя, свой труд, свои старания и душу.
И смотрю я на нее не глазами ремесленника, а глазами художника. Ведь мало просто
сделать операцию — потом еще нужно пациента выходить. И для чего тратить этот
труд? Для того чтобы пациент испортил мою работу? Знаете, вот для меня ценно,
когда пациент смотрит, а в его глазах такая благодарность, какую не купишь ни
за какие деньги! И эта благодарность иной раз больше, чем когда им жизнь спасают.
Потому что спасение жизни люди часто воспринимают обыденно, как нечто само собой
разумеющееся. Мол, он врач, он должен. А подарить красоту, избавить от комплексов,
может быть как-то даже изменить этим самооценку и судьбу человека — вот что заставляет
почувствовать себя необыкновенно, эти чувства сложно описать словами, но каждый
врач знает, о чем я говорю. Другими словами, я за то, чтобы получать максимально
идеальный результат. Для меня это, прежде всего, вопрос личных профессиональных
амбиций. (Улыбается)
Корр.: Сейчас редко встретишь человека, так увлеченно, с таким жаром говорящего о своей
работе. Поэтому не могу не задать этот вопрос: что Вас привело именно в эту профессию?

Александр Грудько: Вы знаете, когда-то я посмотрел фильм про пластического хирурга. Не буду вдаваться
в детали сюжета, но именно тогда я понял, что хочу пойти именно по этому пути.
Было сложно, поскольку пластической хирургии как дисциплины, как профессии в то
время еще не существовало, пластических хирургов были единицы, и попасть к ним
на обучение было невозможно. Но «невозможно» для меня не приговор. Это — вызов.

Уже заканчивая институт, я нашел информацию про набор на обучение у известного
профессора Брусовой Л.А. и попытался было прорваться к ней на курсы... Но мне
сказали: «Иди гуляй, ты еще слишком молодой...». Но настойчивость города берет.
А у меня в то время как раз одна знакомая работала в клинике пластической хирургии.
Я позвонил ей и спросил, можно ли мне прийти к пластическому хирургу, чтобы узнать
хотя бы, какие курсы нужно заканчивать, какие книжки читать и как стать пластическим
хирургом? И вот, получив разрешение, я пришел к нему в его частную клинику с рюкзаком
за спиной и массой вопросов. Он назвал мне пару каких-то книжек... Правда, сразу
уточнив при этом, что достать их будет трудно, а свои он мне не даст.
Тогда я спросил его: «Можно я к Вам приду, посмотрю у Вас за спиной, как Вы делаете
операцию?» Он: «Ты еще молодой, тебе это не нужно, давай через два года приходи,
когда получишь диплом хирурга...» Ну выгонял он меня, выгонял, а потом все-таки
сдался и разрешил приехать. Так я увидел первую операцию и, поразившись виртуозности
и ювелирной тонкости его работы, уже окончательно определился с выбором своего
пути.
Помню, после этого он мне задал вопрос: «А чего ты пришел? Ты подсмотрел, что
пластическая хирургия — это короткий путь к известности, что там деньги зарабатывают?»
Я говорю: «Я не знаю ни кто Вы, ни сколько Вы зарабатываете, я не знаю Вашу фамилию
и не слежу, кто известный, кто неизвестный. Мне нужно определиться: либо действительно
пластика, либо продолжать развиваться в кардиохирургии». Он: «Ну ладно». И после
этого разговора и нескольких последующих моих визитов к нему в клинику доктор
взял меня в ассистенты.
Корр.: Ни разу не пожалели о выбранном пути?
Александр Грудько: Попав в пластику, не жалел об этом ни разу, ни секунды! Просто я понял, что
это действительно мое... Но мало только сделать выбор. Если хочешь действительно
чего- то добиться, нужно долго и терпеливо идти к результату. А любая дорога начинается
с первого шага. Ведь нельзя сразу же стать мастером своего дела — скальпель в
руках не делает из тебя хирурга. Нужны знания, нужно и санитаром побыть, медбратом,
ассистентом — другими словами, увидеть изнанку этой жизни своими глазами. Учителя
в институте говорили, что хороший хирург должен носить штаны терапевта. Необходимо,
чтобы он знал не только как сделать надрез и зашить, но и что такое элементарный
грипп, что такое желчно-каменная болезнь, что такое фурункул. Именно поэтому я
постоянно учусь, стараясь не упускать ни малейшей возможности перенять чужой опыт.
К тому же я всегда мечтал заниматься тем, чем никто не занимается. Мне хотелось
быть уникальным. Знаете, в одном фильме показывали, как за кардиохирургом прислали
вертолет из другой страны, потому что таких, как он, больше не было. И мне захотелось
в хирургии стать таким же, как он...
Корр.: А случаются ли в Вашей практике ситуации, в которых Вы способны пойти на осознанный
риск?
Александр Грудько: Никогда. Я не имею права экспериментировать с человеческим здоровьем и красотой.
И если я не уверен на 100 % в том, что смогу добиться желаемого результата, то
я не делаю и рекомендую других специалистов.
Корр.: А бывает ли так, что при личном общении с человеком вне работы у Вас инстинктивно
включается профессиональный взгляд хирурга: «Так-так, что бы тут исправить?»
Александр Грудько: Нет, никогда. Когда просто общаешься с человеком, то никогда не оцениваешь его
как материал для работы, что ему вот это нужно сделать или это. Даже мысленно.
Ведь хирургия — это не ремесло, это искусство! И взгляд пластического хирурга
— это взгляд не только доктора, но и художника.... И механически это включаться
не должно.
Что тут можно от себя добавить? Пигмалион со скальпелем вместо резца в руках.
В руках, в которых красота обретает форму. И скальпель здесь — не скальпель, а
резец творца, который из бесформенной груды породы способен изваять шедевр. Именно
здесь, глядя на этого искренне увлеченного своей работой человека, я, наверное,
впервые по-настоящему остро ощутила ту тонкую грань, где заканчивается техника
и начинается искусство. Невольно вспомнились слова одного арабского поэта: «В
сердце того, кто страстно стремится к красоте, она сияет ярче... неизмеримо ярче,
чем в глазах созерцающего ее...» И добавить к этому, пожалуй, уже нечего...