Шурины сказки-4
Мудрый лисенок-4
Между полукольцом гор и дугой морского берега лежала долина в форме
месяца. Несколько поселков, паутина дорог, зелень полей и небольших
рощиц, маленькая взлетная полоса у самого берега моря, и рядом
небольшой исследовательский центр.
Центр располагался в лесопарке и состоял из мозаики причудливо
разбросанных коттеджей, площадок для танцев, музыки, спорта и «зон
одиночества». Планировка делалась очень тщательно: необходимая
эргономика бытовых комплексов, лежащая в рамках действующих стандартов,
и неповторимость каждого участка пространства. Стандарты создают
наиболее оптимальные условия для физиологии тела, формирование и
совершенствование которого проходило много тысячелетий. И облегчают
адаптацию поведения человека на незнакомом месте. А неповторимость -
это пища для ума и чувства уникальности каждого человека. И еще –
неповторимость, это однозначность идентификации.
Исследовательские лаборатории были рядом с жильем. Собственно, это
был узел энергетики, коммуникаций, и множество помещений, которые
постоянно трансформировались в процессе проведения исследований под
новое оборудование в зоне экспериментов. Чуть поодаль располагалась
транспортная и торговая зоны.
Лиис, одна из авторов международной программы, в основе которой была
ее «обучалка», арендовала на четыре недели лабораторию в этом центре
для тестирования одной из частей программы. И пригласила в помощь
двоих, интересных на ее взгляд, добровольных участников программы. Один
был ее сверстником, специалист в биологии. А второй, вдвое старше,
технарь, из той же среды, что и ее Анджей в далеком прошлом.
Через сеть они обменялись всей необходимой личной информацией.
Данные биометрии предполагали им достаточно комфортное состояние рядом
друг с другом. Это облачко электромагнитного излучения, окружающее
любое теплое живое существо еще называли по древнему аурой. Удобное и
красивое слово. Взаимодействие этих излучений может подавлять друг
друга, а может входить в резонанс. Все это и определяет комфортность
длительного пребывания тел на близком расстоянии (от полуметра до семи)
друг от друга.
Ее друзья должны были прилететь на два дня раньше, чтобы подготовить и отладить оборудование.
Тим и Эл сидели у самой кромки воды и бросали камушки. Тут же
кувыркался местный любимец - дельфин, по имени Хвастун. Только что они
играли с ним в волнах прибоя, и теперь отдыхали на берегу, а он
продолжал резвиться и «разговаривал» с ними.
Тим недавно закончил учебу. По специальности биолог. Увлекся
проблемами обучения, познакомился в сети с Лиис и ее работами. Получил
от нее приглашение на совместную работу и сразу согласился. В первую
очередь потому, что возникла симпатия к ней самой.
С Элом заочно был знаком давно, потому что пользовался созданными им приборами в своих исследованиях.
Внешне чем-то похожие, оба стройные, высокие, они быстро сблизились
и хорошо понимали друг друга. Теперь, с некоторой тревогой ожидали
третьего участника. Будет ли им втроем так же хорошо в общении, ведь от
этого зависит успех программы.
Тим поинтересовался обстоятельствами, которые увлекли Эла в эту
программу, и почему он получил приглашение от Лисс. Времени до ее
прилета было еще достаточно, и Эл решил рассказать всю эту длинную и
непростую историю.
Эл.
«Я познакомился с Анджеем случайно. В конструкторское бюро, где я
тогда работал, пришел заказчик - какой-то знакомый шефа фирмы. Заказ
был с виду простенький: замер нескольких физических параметров
человеческого тела. Но когда он назвал необходимую точность замеров,
все приуныли. Заказчик достал брошюрку, в которой описывалось подобное
устройство, реализованное, в лабораторном варианте, почти двадцать лет
назад. Разговор из позиции – «мы умные, а ты с деньгами», перешел в
режим счастливой детской лужайки, – «а давайте построим что-нибудь
эдакое»!
Позже я узнал, какой глыбой была проблема, в начале которой стояли
«мелочи», вроде этого измерителя. И увлекся этой идеей, тогда еще
похожей больше на утопию, причем не самую красивую из тех, что уже
знало человечество. А быть может, меня увлекло общение с Анджеем?
Он был похож на ребенка, открывающего мир, и спрашивающего у
окружающих: вы видите как это красиво и интересно? Но окружающие,
слишком часто погруженные в свои очень важные мысли, предпочитали
выглядеть специалистами в глазах других людей. И не стремились выходить
за границы известного, в которых чувствовали себя уверенно за спинами
авторитетов. Ведь там, за этой границей, все неизвестно, и весь твой
наработанный багаж (общественное мнение и величина личной
собственности) ничего не стоит. Там все равны - мудрость не в морщинах,
а в извилинах.
После той первой встречи наши судьбы как-то странно переплелись. Мы
не сразу стали друзьями, хотя чувство взаимной заинтересованности и
доверия возникло быстро.
Все, кто общался с Анджеем, чувствовали себя рядом с ним на равных,
хотя возрастной диапазон его знакомых был от школьников до прадедушек.
Позже, когда Анджей исчез из их жизни, никто так и не смог угадать его
возраст. И почти никто ничего о нем не знал, хотя многие доверяли ему
свои личные тайны и спрашивали совета. Он был для всех улыбающимся
мальчишкой, который, как-то легко, и просто показывал выходы из
возникавших тупиков. К себе он относился с иронией. А когда
задумывался, глаза его становились грустными.
Я открыл Анджея для себя, лишь прочитав его дневники, которые он
почему-то оставил мне. Дневники эти не были хронологией событий, хотя
многие записи имели дату. Это была мозаика, казалось бы, разрозненных
взглядов на… все. Причем, самым привычным явлениям из повседневной
жизни, вдруг задавался по-детски наивный вопрос, и становилась
очевидным, что считавшееся безусловным, не вызывавшим сомнения, имеет
здравого смысла не больше, чем 2 х 2 = 5. Эти записи чем-то напоминали
«Опыты жизни» Мишеля Монтеня. Начинались записи строчками стихов:
Ты идешь по земле, не сминая траву.
Путь твой долг и быстр, и во сне и въяву.
От восторга и боли твое тело, звеня,
Вопрошает: доколе будешь ты без меня.
Я иду по земле, уже долго иду.
И устал без тебя, но тебя я найду.
Будет все не так просто, трудно сразу понять,
Что за толстой коростой сердце может стучать.
Мы идем по земле, перед нами наш путь.
Трудно будет вполне, – правда, можно свернуть.
Только стоит ли жить, если нету пути.
От себя не уйти, без тебя не пройти…
Почему-то вспомнился его портрет сделанный мной перед аварией. После
аварии Анджей, чудом выживший, пропал для всех. Телефон аннулирован,
адрес неизвестен.
Я был влюблен. Мы уже давно были знакомы, но отношения
затормозились, на какой-то границе. Были очень дружны и знали друг о
друге все. Как-то раз я увидел у нее дома фотографию очень красивого
мужчины и… Она заметила мое удивление и на молчаливый вопрос весело,
видимо желая подразнить меня, сказала – это отец моей подруги и мой
жених.
Этот снимок делал я. За день до той аварии мы собрались на аэродроме
обсудить программу испытаний, и я решил попробовать новый фотоаппарат.
Это был последний снимок нормального лица Анджея.
Скоро она уехала, и я на время потерял ее из виду. Ее звали Ная. Лиис зовет ее мамой…
В сети я натолкнулся на публикации Лиис. Они были очень созвучны с
тем, чем я занимался с Анджеем. И везде стояли две подписи авторов -
Лиис и Анджея. Но Анджей два года назад погиб…»
…продолжение…
Между полукольцом гор и дугой морского берега лежала долина в форме
месяца. Несколько поселков, паутина дорог, зелень полей и небольших
рощиц, маленькая взлетная полоса у самого берега моря, и рядом
небольшой исследовательский центр.
Центр располагался в лесопарке и состоял из мозаики причудливо
разбросанных коттеджей, площадок для танцев, музыки, спорта и «зон
одиночества». Планировка делалась очень тщательно: необходимая
эргономика бытовых комплексов, лежащая в рамках действующих стандартов,
и неповторимость каждого участка пространства. Стандарты создают
наиболее оптимальные условия для физиологии тела, формирование и
совершенствование которого проходило много тысячелетий. И облегчают
адаптацию поведения человека на незнакомом месте. А неповторимость -
это пища для ума и чувства уникальности каждого человека. И еще –
неповторимость, это однозначность идентификации.
Исследовательские лаборатории были рядом с жильем. Собственно, это
был узел энергетики, коммуникаций, и множество помещений, которые
постоянно трансформировались в процессе проведения исследований под
новое оборудование в зоне экспериментов. Чуть поодаль располагалась
транспортная и торговая зоны.
Лиис, одна из авторов международной программы, в основе которой была
ее «обучалка», арендовала на четыре недели лабораторию в этом центре
для тестирования одной из частей программы. И пригласила в помощь
двоих, интересных на ее взгляд, добровольных участников программы. Один
был ее сверстником, специалист в биологии. А второй, вдвое старше,
технарь, из той же среды, что и ее Анджей в далеком прошлом.
Через сеть они обменялись всей необходимой личной информацией.
Данные биометрии предполагали им достаточно комфортное состояние рядом
друг с другом. Это облачко электромагнитного излучения, окружающее
любое теплое живое существо еще называли по древнему аурой. Удобное и
красивое слово. Взаимодействие этих излучений может подавлять друг
друга, а может входить в резонанс. Все это и определяет комфортность
длительного пребывания тел на близком расстоянии (от полуметра до семи)
друг от друга.
Ее друзья должны были прилететь на два дня раньше, чтобы подготовить и отладить оборудование.
Тим и Эл сидели у самой кромки воды и бросали камушки. Тут же
кувыркался местный любимец - дельфин, по имени Хвастун. Только что они
играли с ним в волнах прибоя, и теперь отдыхали на берегу, а он
продолжал резвиться и «разговаривал» с ними.
Тим недавно закончил учебу. По специальности биолог. Увлекся
проблемами обучения, познакомился в сети с Лиис и ее работами. Получил
от нее приглашение на совместную работу и сразу согласился. В первую
очередь потому, что возникла симпатия к ней самой.
С Элом заочно был знаком давно, потому что пользовался созданными им приборами в своих исследованиях.
Внешне чем-то похожие, оба стройные, высокие, они быстро сблизились
и хорошо понимали друг друга. Теперь, с некоторой тревогой ожидали
третьего участника. Будет ли им втроем так же хорошо в общении, ведь от
этого зависит успех программы.
Тим поинтересовался обстоятельствами, которые увлекли Эла в эту
программу, и почему он получил приглашение от Лисс. Времени до ее
прилета было еще достаточно, и Эл решил рассказать всю эту длинную и
непростую историю.
Эл.
«Я познакомился с Анджеем случайно. В конструкторское бюро, где я
тогда работал, пришел заказчик - какой-то знакомый шефа фирмы. Заказ
был с виду простенький: замер нескольких физических параметров
человеческого тела. Но когда он назвал необходимую точность замеров,
все приуныли. Заказчик достал брошюрку, в которой описывалось подобное
устройство, реализованное, в лабораторном варианте, почти двадцать лет
назад. Разговор из позиции – «мы умные, а ты с деньгами», перешел в
режим счастливой детской лужайки, – «а давайте построим что-нибудь
эдакое»!
Позже я узнал, какой глыбой была проблема, в начале которой стояли
«мелочи», вроде этого измерителя. И увлекся этой идеей, тогда еще
похожей больше на утопию, причем не самую красивую из тех, что уже
знало человечество. А быть может, меня увлекло общение с Анджеем?
Он был похож на ребенка, открывающего мир, и спрашивающего у
окружающих: вы видите как это красиво и интересно? Но окружающие,
слишком часто погруженные в свои очень важные мысли, предпочитали
выглядеть специалистами в глазах других людей. И не стремились выходить
за границы известного, в которых чувствовали себя уверенно за спинами
авторитетов. Ведь там, за этой границей, все неизвестно, и весь твой
наработанный багаж (общественное мнение и величина личной
собственности) ничего не стоит. Там все равны - мудрость не в морщинах,
а в извилинах.
После той первой встречи наши судьбы как-то странно переплелись. Мы
не сразу стали друзьями, хотя чувство взаимной заинтересованности и
доверия возникло быстро.
Все, кто общался с Анджеем, чувствовали себя рядом с ним на равных,
хотя возрастной диапазон его знакомых был от школьников до прадедушек.
Позже, когда Анджей исчез из их жизни, никто так и не смог угадать его
возраст. И почти никто ничего о нем не знал, хотя многие доверяли ему
свои личные тайны и спрашивали совета. Он был для всех улыбающимся
мальчишкой, который, как-то легко, и просто показывал выходы из
возникавших тупиков. К себе он относился с иронией. А когда
задумывался, глаза его становились грустными.
Я открыл Анджея для себя, лишь прочитав его дневники, которые он
почему-то оставил мне. Дневники эти не были хронологией событий, хотя
многие записи имели дату. Это была мозаика, казалось бы, разрозненных
взглядов на… все. Причем, самым привычным явлениям из повседневной
жизни, вдруг задавался по-детски наивный вопрос, и становилась
очевидным, что считавшееся безусловным, не вызывавшим сомнения, имеет
здравого смысла не больше, чем 2 х 2 = 5. Эти записи чем-то напоминали
«Опыты жизни» Мишеля Монтеня. Начинались записи строчками стихов:
Ты идешь по земле, не сминая траву.
Путь твой долг и быстр, и во сне и въяву.
От восторга и боли твое тело, звеня,
Вопрошает: доколе будешь ты без меня.
Я иду по земле, уже долго иду.
И устал без тебя, но тебя я найду.
Будет все не так просто, трудно сразу понять,
Что за толстой коростой сердце может стучать.
Мы идем по земле, перед нами наш путь.
Трудно будет вполне, – правда, можно свернуть.
Только стоит ли жить, если нету пути.
От себя не уйти, без тебя не пройти…
Почему-то вспомнился его портрет сделанный мной перед аварией. После
аварии Анджей, чудом выживший, пропал для всех. Телефон аннулирован,
адрес неизвестен.
Я был влюблен. Мы уже давно были знакомы, но отношения
затормозились, на какой-то границе. Были очень дружны и знали друг о
друге все. Как-то раз я увидел у нее дома фотографию очень красивого
мужчины и… Она заметила мое удивление и на молчаливый вопрос весело,
видимо желая подразнить меня, сказала – это отец моей подруги и мой
жених.
Этот снимок делал я. За день до той аварии мы собрались на аэродроме
обсудить программу испытаний, и я решил попробовать новый фотоаппарат.
Это был последний снимок нормального лица Анджея.
Скоро она уехала, и я на время потерял ее из виду. Ее звали Ная. Лиис зовет ее мамой…
В сети я натолкнулся на публикации Лиис. Они были очень созвучны с
тем, чем я занимался с Анджеем. И везде стояли две подписи авторов -
Лиис и Анджея. Но Анджей два года назад погиб…»
…продолжение…
4 комментария
я все восемь частей перенсла)
сама сижу и читаю...