Пластическая операция: стоит ли ехать за границу?
Все чаще рассказ о пребывании за границей, после упоминания о посещении громких
бутиков, обогащается восторженным описанием визита к западному врачу. В свою очередь,
интерес западных врачей к публике из России в последнее время тоже заметно возрос.
И тому есть несколько объяснений.
Во-первых, русские, как правило, не смущаются, когда им называют цену. Во-вторых,
в подавляющем большинстве случаев платят наличными, не прибегая к тягучим механизмам
кредитных карт и деятельности страховых компаний. И, в-третьих, после окончания
лечения они уезжают домой, бесследно испаряясь на бескрайных российских просторах
и не докучая доктору утомительными вопросами по поводу тех или иных осложнений.
Часто бывая по служебным и личным делам в Нью-Йорке, я видел в русскоязычных
газетах рекламные объявления, которые дают пластические хирурги, отлично усвоившие
все упомянутые преимущества. С двумя из этих докторов я знаком лично. Офисы и д-ра
Барека, и д-ра Чиутена полностью соответствуют ожиданиям визитеров из России:
можно понежиться на кожаном диване, попить кофейку, похрустеть галеткой, понюхать
экзотические деревья в кадках и потом, заплатив втрое-вчетверо дороже, чем в Москве,
сделать пластическую операцию.
Конечно, глупо утверждать, что мы не проигрываем частным западным клиникам в интерьере
и антураже. Безусловно, западный уровень сервиса и комфорта исподволь провоцирует
человека принять услугу и заплатить за нее.
Но разве в пластической хирургии это главное? Лично я ничего против комфорта
не имею. Но главное, согласитесь, заключается все-таки в конечном результате.
И здесь выясняются интересные вещи.
В лучшем случае, результат такой же, как и в Москве (в хорошей клинике и у хорошего
доктора). Иными словами, пациент платит несколько тысяч долларов за бесплатную
минеральную воду и бесплатный кондиционированный воздух.
Что же касается количества осложнений, то они у западных хирургов значительно
выше, чем в России, а их качество значительно драматичнее. То есть, устраняются
они (если устраняются) с громадным трудом.
Конечно, глупо утверждать, что мы не проигрываем частным
западным клиникам в интерьере и антураже. Безусловно, западный уровень сервиса
и комфорта исподволь провоцирует человека принять услугу и заплатить за нее.Эти
нелицеприятные заявления отнюдь не голословны. Они основаны, во-первых, на западных
научных публикациях, и во-вторых, на отечественном опыте. Все чаще пациенты, которые
оперировались «там», обращаются для исправления нежелательных последствий к нам.
В довольно известной книге доктора Джорджа Пэка с соавторами «Осложнения и проблемы
в эстетической пластической хирургии» (Complications and Problems in Aesthetic
Plastic Surgery) в перечне типичных осложнений приводятся такие, которые никогда
не встречаются в отечественной практике. Например, повреждение глазного яблока
инъекционной иглой в процессе местного обезболивания при устранении избытков кожи
верхних век. У нас эта довольно простая операция практически не имеет осложнений
или нежелательных последствий. Или — грубые рубцовые деформации лица после дермабразии,
шлифовки кожи. На несколько десятков тысяч дермабразий, выполненных в московском
Институте Красоты, никогда не было и — уверен — не будет ничего подобного. Совершенно
невозможный в России результат демонстрируется также и в главе, посвященной увеличению
молочных желез.
Подобные примеры ни в коем случае не принижают уровень и достижения западной
пластической хирургии, которая находится на достаточно высоком уровне, но…
И этому «но» тоже есть свои объяснения. Например, многие врачи, в силу особенностей
западной системы медицинского образования, приступают к самостоятельной практике
примерно в 35-летнем возрасте, когда снижается способность к обучаемости и пропадает
стремление к хирургическим импровизациям (в частности, потому, что появляется
излишняя осторожность). Короче, отсутствует все то, что превращает ординарного
врача в специалиста настоящего или даже выдающегося.
Кроме того, врачи большинства стран начинали и начинают свою деятельность в условиях
очень высоких цен, а следовательно, небольшого количества пациентов. В России же
еще 10 лет назад самая дорогая пластическая операция стоила не дороже 40-50 рублей,
а значит, была доступна практически каждому. Это приводило к огромному потоку
пациентов и отсутствию конкуренции между врачами. Иными словами, существовала
необычайно благоприятная ситуация для профессионального роста — было на ком учиться
и было кому учить.
К расцвету зрелого возраста за плечами российского врача, который начинал практиковать
10 и более лет назад, стоит несколько тысяч (!) пластических операций — число,
совершенно невозможное для его западного коллеги на протяжении всей трудовой деятельности.
И этот момент необычайно важен, ибо любая хирургическая деятельность, и пластическая
хирургия прежде всего, подразумевает отработанность именно мануальных навыков
и особое чувство тканей человеческого тела, которому нельзя научиться ни в каких
университетах.
Однако поток богатых российских пациенток, стремящихся любой — во всех смыслах —
ценой, невзирая на лексические трудности, оперироваться у западного врача, не иссякает.
И последний всячески укрепляет этих пациенток в якобы правильном выборе. Главный
его аргумент заключается в том, что-де Россия — по-прежнему отсталая и закрытая
страна, оторванная от последних достижений и технологий в пластической хирургии.
Подобные заявления — просто корыстная и невежественная ложь, так как — минимум
последние пять лет — если не российские, то уж московские хирурги имеют в своем
распоряжении точно такие же инструменты и материалы, какими располагают лучшие
западные клиники. Более того, компьютеры для прогнозирования и анализа результатов
используются у нас намного шире, чем, например, в США. Последний раз я был в США
год назад и с удовольствием дал несколько уроков компьютерного ликбеза д-ру Микки
из Бермингемского Центра пластической хирургии (штат Алабама).
Говорить об изоляции отечественных хирургов тоже по меньшей мере смешно, поскольку
последние международные симпозиумы редко обходятся без нас. К слову, в 1998 году
в Москве проходила русско-французская конференция. В кулуарах один французский
врач сообщил мне, что пластическую хирургию в России можно сравнить с австралийской —
мол, та же оторванность от остального мира, то же варение в собственном соку.
На вопрос, видел ли он работы русских специалистов, он ответил отрицательно, а когда
я показал ему собственные до- и послеоперационные результаты, француз, ничуть
не смутившись, с поразительным нахальством заподозрил меня в том, что иллюстрации
пересняты из западных источников.
Говорить нам больше было не о чем. Зато можно было слушать. Французы привезли
несколько докладов, которые, несомненно, представляли интерес, однако ничего принципиально
нового мы не услышали. Кроме того, доклады наших соотечественников в целом ни в чем
не уступали французским.
И это неудивительно. По-прежнему, в силу значительно более низких цен, российский
пластический хирург имеет несравненно большую практику, а благодаря развитым коммуникационным
связям, включая интернет, находится в курсе последних новостей. Такие новинки
пластической хирургии, как лазеры последнего поколения, препараты ботокс и рестилайн,
американские анатомические каплевидные имплантаты молочных желез стали применяться
в России (особенно, конечно, в Москве) примерно в то же время, как и во всем остальном
мире.
Неудивительно также, что все чаще к нам обращаются иностранные пациенты, которые
надеются (и небезосновательно) на то, что недостаток привычного комфорта будет
возмещен качеством пластической операции.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что в нашей практике не бывает ошибок. Однако
многолетний профессиональный стаж дает мне право утверждать, что российская школа
пластической хирургии совершенно соответствует мировым образцам. Только, подчеркну,
лучшим.
бутиков, обогащается восторженным описанием визита к западному врачу. В свою очередь,
интерес западных врачей к публике из России в последнее время тоже заметно возрос.
И тому есть несколько объяснений.
Во-первых, русские, как правило, не смущаются, когда им называют цену. Во-вторых,
в подавляющем большинстве случаев платят наличными, не прибегая к тягучим механизмам
кредитных карт и деятельности страховых компаний. И, в-третьих, после окончания
лечения они уезжают домой, бесследно испаряясь на бескрайных российских просторах
и не докучая доктору утомительными вопросами по поводу тех или иных осложнений.
Часто бывая по служебным и личным делам в Нью-Йорке, я видел в русскоязычных
газетах рекламные объявления, которые дают пластические хирурги, отлично усвоившие
все упомянутые преимущества. С двумя из этих докторов я знаком лично. Офисы и д-ра
Барека, и д-ра Чиутена полностью соответствуют ожиданиям визитеров из России:
можно понежиться на кожаном диване, попить кофейку, похрустеть галеткой, понюхать
экзотические деревья в кадках и потом, заплатив втрое-вчетверо дороже, чем в Москве,
сделать пластическую операцию.
Конечно, глупо утверждать, что мы не проигрываем частным западным клиникам в интерьере
и антураже. Безусловно, западный уровень сервиса и комфорта исподволь провоцирует
человека принять услугу и заплатить за нее.
Но разве в пластической хирургии это главное? Лично я ничего против комфорта
не имею. Но главное, согласитесь, заключается все-таки в конечном результате.
И здесь выясняются интересные вещи.
В лучшем случае, результат такой же, как и в Москве (в хорошей клинике и у хорошего
доктора). Иными словами, пациент платит несколько тысяч долларов за бесплатную
минеральную воду и бесплатный кондиционированный воздух.
Что же касается количества осложнений, то они у западных хирургов значительно
выше, чем в России, а их качество значительно драматичнее. То есть, устраняются
они (если устраняются) с громадным трудом.
Конечно, глупо утверждать, что мы не проигрываем частным
западным клиникам в интерьере и антураже. Безусловно, западный уровень сервиса
и комфорта исподволь провоцирует человека принять услугу и заплатить за нее.Эти
нелицеприятные заявления отнюдь не голословны. Они основаны, во-первых, на западных
научных публикациях, и во-вторых, на отечественном опыте. Все чаще пациенты, которые
оперировались «там», обращаются для исправления нежелательных последствий к нам.
В довольно известной книге доктора Джорджа Пэка с соавторами «Осложнения и проблемы
в эстетической пластической хирургии» (Complications and Problems in Aesthetic
Plastic Surgery) в перечне типичных осложнений приводятся такие, которые никогда
не встречаются в отечественной практике. Например, повреждение глазного яблока
инъекционной иглой в процессе местного обезболивания при устранении избытков кожи
верхних век. У нас эта довольно простая операция практически не имеет осложнений
или нежелательных последствий. Или — грубые рубцовые деформации лица после дермабразии,
шлифовки кожи. На несколько десятков тысяч дермабразий, выполненных в московском
Институте Красоты, никогда не было и — уверен — не будет ничего подобного. Совершенно
невозможный в России результат демонстрируется также и в главе, посвященной увеличению
молочных желез.
Подобные примеры ни в коем случае не принижают уровень и достижения западной
пластической хирургии, которая находится на достаточно высоком уровне, но…
И этому «но» тоже есть свои объяснения. Например, многие врачи, в силу особенностей
западной системы медицинского образования, приступают к самостоятельной практике
примерно в 35-летнем возрасте, когда снижается способность к обучаемости и пропадает
стремление к хирургическим импровизациям (в частности, потому, что появляется
излишняя осторожность). Короче, отсутствует все то, что превращает ординарного
врача в специалиста настоящего или даже выдающегося.
Кроме того, врачи большинства стран начинали и начинают свою деятельность в условиях
очень высоких цен, а следовательно, небольшого количества пациентов. В России же
еще 10 лет назад самая дорогая пластическая операция стоила не дороже 40-50 рублей,
а значит, была доступна практически каждому. Это приводило к огромному потоку
пациентов и отсутствию конкуренции между врачами. Иными словами, существовала
необычайно благоприятная ситуация для профессионального роста — было на ком учиться
и было кому учить.
К расцвету зрелого возраста за плечами российского врача, который начинал практиковать
10 и более лет назад, стоит несколько тысяч (!) пластических операций — число,
совершенно невозможное для его западного коллеги на протяжении всей трудовой деятельности.
И этот момент необычайно важен, ибо любая хирургическая деятельность, и пластическая
хирургия прежде всего, подразумевает отработанность именно мануальных навыков
и особое чувство тканей человеческого тела, которому нельзя научиться ни в каких
университетах.
Однако поток богатых российских пациенток, стремящихся любой — во всех смыслах —
ценой, невзирая на лексические трудности, оперироваться у западного врача, не иссякает.
И последний всячески укрепляет этих пациенток в якобы правильном выборе. Главный
его аргумент заключается в том, что-де Россия — по-прежнему отсталая и закрытая
страна, оторванная от последних достижений и технологий в пластической хирургии.
Подобные заявления — просто корыстная и невежественная ложь, так как — минимум
последние пять лет — если не российские, то уж московские хирурги имеют в своем
распоряжении точно такие же инструменты и материалы, какими располагают лучшие
западные клиники. Более того, компьютеры для прогнозирования и анализа результатов
используются у нас намного шире, чем, например, в США. Последний раз я был в США
год назад и с удовольствием дал несколько уроков компьютерного ликбеза д-ру Микки
из Бермингемского Центра пластической хирургии (штат Алабама).
Говорить об изоляции отечественных хирургов тоже по меньшей мере смешно, поскольку
последние международные симпозиумы редко обходятся без нас. К слову, в 1998 году
в Москве проходила русско-французская конференция. В кулуарах один французский
врач сообщил мне, что пластическую хирургию в России можно сравнить с австралийской —
мол, та же оторванность от остального мира, то же варение в собственном соку.
На вопрос, видел ли он работы русских специалистов, он ответил отрицательно, а когда
я показал ему собственные до- и послеоперационные результаты, француз, ничуть
не смутившись, с поразительным нахальством заподозрил меня в том, что иллюстрации
пересняты из западных источников.
Говорить нам больше было не о чем. Зато можно было слушать. Французы привезли
несколько докладов, которые, несомненно, представляли интерес, однако ничего принципиально
нового мы не услышали. Кроме того, доклады наших соотечественников в целом ни в чем
не уступали французским.
И это неудивительно. По-прежнему, в силу значительно более низких цен, российский
пластический хирург имеет несравненно большую практику, а благодаря развитым коммуникационным
связям, включая интернет, находится в курсе последних новостей. Такие новинки
пластической хирургии, как лазеры последнего поколения, препараты ботокс и рестилайн,
американские анатомические каплевидные имплантаты молочных желез стали применяться
в России (особенно, конечно, в Москве) примерно в то же время, как и во всем остальном
мире.
Неудивительно также, что все чаще к нам обращаются иностранные пациенты, которые
надеются (и небезосновательно) на то, что недостаток привычного комфорта будет
возмещен качеством пластической операции.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что в нашей практике не бывает ошибок. Однако
многолетний профессиональный стаж дает мне право утверждать, что российская школа
пластической хирургии совершенно соответствует мировым образцам. Только, подчеркну,
лучшим.
1 комментарий