Моя карта бита!

По стоматологической карте в западных фильмах детективы определяют личность потерпевшего, если тот уже никогда не сможет идентифицировать себя сам. Попросту говоря, помер и, как зовут, не сказал. Представляете, как живут в буржуазном обществе, что даже такая информация систематизирована! В моей же медицинской карте сплошные прорехи. У меня или нет зубов, или они все в идеальном состоянии, потому что одна единственная запись о лечении «восьмерки»- сверху — слева ни о чем не говорит. Это действительно было ни о чем. Я посетила городскую стоматологическую клинику в разгар лета, была суббота, и выбирать врачей не приходилось — один дежурный: так что нужно было отдаться ему, что я и сделала. Стоматолог попросила открыть рот пошире и громко спросила, что меня беспокоит. Я открыла и закрыла рот, чтобы с усердием школьницы описать свои проблемы. Муниципальная докторша, выслушав мои жалобы, приступила к лечению. Бормашина была довольно старая, но когда болит зуб, уже не обращаешь внимания на такие мелочи. По крайней мере, в самом начале. Но через пару минут появляется ощущение, что вместо сверла в твоей ротовой полости «поселилась» бригада гастрабайтеров с отбойными молотками, которая сверлит четвертый час подряд, и тогда возникает только одно желание — ретироваться. Но приходит осознание, что «дупло» почти высверлено, а с ним, как известно, особо не побегаешь. Нужно смириться! С грустью на лице я посмотрела на врача. Она энергично отодвинула от меня бормашину и, попросив открыть рот пошире, приготовилась ставить пломбу. «Выбирай, какую», — на правах хозяйки спросила она. Вопрос был на засыпку — как будто я разбираюсь в пломбах! Естественно, не цементную, импортную, подходящую по цвету и качественную, чтобы стояла долго, как это иногда бывает. Но прежде чем ставить пломбу, нужно было удостовериться, что зуб не болит. А мой болел, как последний псих, возмущался и чего-то требовал. Я сообщила об этом врачу — она отреагировала на это легкомысленно: поставила временную пломбу и отпустила меня, свою пациентку, на три дня, чтобы потом завершить свою немыслимую терапию. По дороге домой мой зуб разболелся еще сильнее, так что пришлось заходить в аптеку. Я спросила у фармацевта что-нибудь от зубной боли и от головы. Она ответила, что от головы знает только одно средство, но в аптеке оно не продается. Вспомнив о гильотине, я улыбнулась и, купив таблетки, продолжила свой путь домой. Чтобы пить лекарства и думать о стоматологе всякие гадости, потому что два дня зуб ныл и дергал меня за ниточки (нервы). Затем боль поутихла. Я отправилась на повторный прием — коней ведь на переправе не меняют, так и стоматолога во время лечения. Через час у меня в зубе уже стояла постоянная пломба. Показав в зеркало свое произведение искусства, докторица осведомилась, все ли меня устраивает, и мы попрощались. Не надолго — навсегда. Зуб реагировал на все, что можно, и на приеме у частного дантиста через три месяца я подняла эту тему. Частный доктор спросил, как давно мне ставили пломбу и, услышав, что несколько месяцев назад, очень удивился. Такта ему было не занимать, он не сказал о своей предшественнице ни слова, занялся санацией моей ротовой полости со всеми вытекающими отсюда последствиями: удалением нервов, пломбированием каналов и зуба. Заводили ли мне в той клинике медицинскую карту, не помню. Потом были еще другие «стоматологички». Частные доктора просили меня делать рентген, назначали лечение. Одни выполняли свою работу со всей ответственностью, другие делали тяп-ляп, так что приходилось, в конечном итоге, переделывать зубы в другой клинике. Но общей картины, что, где и как мне лечили, не вырисовывалось. Никакой ответственности, естественно, за свою работу ни один из врачей не нес. Моими зубами занимались все понемножку, хотя, как известно, гинеколога, стоматолога и парикмахера нужно иметь своих. Но на бумаге у меня всего одна леченая «восьмерка», остальных зубов рука стоматологов как будто не касалась.